Фандом: X-men
Жанр :
Пейринг: тут много героев)))
Рейтинг: G
Примечание: связи между драбблами нет, а размер не позволяет на каждый сделать тему))
Если хотите, копируйте, но со ссылкой или этой шапкой))
читать дальшеМысли.
Я устал…мне все это надоело…Надоели ваши ехидные взгляды, ворчания , вечное недовольство…Ваше остроумие по придумыванию прозвищ…Вы все называете себя одиночками, вам никто не нужен. А вы знаете, как это быть всегда одному? Даже дома.
Это Реми и Логан могут пойти и напиться в баре вдвоем... вы всегда вместе, поддерживаете друг друга, прикрываете, шутите и развлекаетесь…Даже Джин, моя любимая Джин, с вами, а не со мной- она всегда защищает вас от меня…
Как я устал…всегда быть первым, всегда быть лучшим, сосредоточенным…я не помню, когда по-настоящему отдыхал…Кто-нибудь из вас всегда делал какую-нибудь глупость и мне приходилось идти и разбираться… Для профессора – я верный слуга, для вас – «любимчик» и ненавистный начальник…
Как я устал…но знаете что, вы, хваленые одиночки? Когда приходит беда, когда нужно решать, что делать, куда бежать, вы все смотрите на меня! Недовольные , ворчащие, кичащиеся силами и независимостью, вы не можете без меня, зануды и пай-мальчика, только я могу объединит наши усилия . Только я могу помочь, только я могу решить за вас, что делать…только я могу освободить от ответственности принятия выбора и его последствий. И получив новый повод для недовольства, вы объединяетесь «против» меня, делая всю нашу команду сильнее. И лишь осознание этого удерживает меня, бросит все и стать одним из вас…
Беспокойные сны.
Ночь. Тусклый свет лампы над письменным столом. Человек, согнувшись, что-то пишет идеальным правильным почерком. Хотя сейчас век технологий, он предпочитает по старинке записывать все на бумагу. Жаль, что чернила и перья сейчас редкость. На мгновение он поднимает голову, сверяет показания приборов. Это -его уступки, ему нравятся новые приборы, новые технологии. Они почти догоняют его собственные изобретения. Но лишь почти. У него всегда есть преимущество в несколько веков позади и вечности впереди, преимущество его гениального разума, нескованного законами этики и морали. Не затуманенного эмоциями. Он никогда ничего не чувствует. Даже новая идея вызывает лишь интерес. Эмоции остались там, в прошлой жизни. Он уже почти не помнит ее, эту жизнь слабого человека.
Лишь по ночам, во время сна всплывают странные образы. Вот его кто-то высмеивает и говорить, что гены и ДНК –полный бред, фантазия больного разума. Вот умирает маленький мальчик, который почему-то так важен для него. Вот он разрывает могилу, возбужденный новой идеей вернуть его. Вот молодая женщина в лужи крови с трудом шепчет проклятья своему сумасшедшему мужу. Вот он бредет куда-то , охваченный страхом, болью и горем, разрывающим сердце. А потом встречает его, своего спасителя. Этот спаситель дал ему новое имя, подарил возможность воплотить все замыслы в жизнь. Наверное, он был бы благодарен ему…Но он не знает этих эмоций.
Его рубиновые глаза равнодушно смотрят на Мародера, говорящего, что все остальные погибли в тоннелях. Также равнодушно они смотрят на жертв экспериментов, корчившихся на столах. Лишь иногда пробегает тень недовольства по его мертвенно-бледному лицу. Слишком шумно.
Запищал один из приборов. Он встает, проверяет данные. Это он не доверяет никому. Его Мародеры годятся лишь для опытов и грязной работы. Они слишком глупы…Но скоро он сделает их высшей расой. Бесшумно как тень двигается он по лаборатории, силой разума передвигая приборы, колбы, штативы. Хотя иногда это незнание эмоций мешает ему. Люди и мутанты часто совершают слишком глупые поступки из-за них, во имя них. Глупцы, они лишь оттягивают неизбежное. И тогда и сейчас его считали безумцем, но он терпелив. Все, что он предсказал в молодости было правдой, он подождет и его новые идеи станут реальностью тоже.
…Но бывают ночи, когда те странные разрозненные образы заставляют его просыпаться, чувствовать странную тоску и неудобство, ощущение пустоты в груди. В такие дни, Мародеры стараются обходить стороной Мистера Синистера. В такие дни им кажется что где-то там в глубине этих равнодушных рубиновых глаз прячется грусть и тоска…
Прогони мой страх.
Реми резко просыпается и садится, с трудом переводя дыхание. Снова кошмар, он весь вспотел. За окном бушует гроза, ветер и дождь с яростным воем стучатся в окно. Лишь всполохи молний освещают комнату, когда он идет в ванную. Долго умывается, пытаясь вместе с липким потом смыть ужас и кошмар. Потом натягивает штаны и босиком осторожно пробирается на кухню, долго мелкими глотками пьет ледяную воду, пока не сводит зубы. Наконец, Реми решает вернуться в комнату. Он так погружен в свои мысли, что чуть не сталкивается в коридоре с маленькой фигуркой.
-Не спится, креол? – тихо спрашивает она.
Он молча кивает головой и хочет спросить ее о чем-то, но новый раскат грома опережает его. Даже в темноте видно, как сильно вздрагивает Роуг и обхватывает себя руками. Реми еле удерживается, что бы не ударить себя по лбу. L'idiot, как он мог забыть, что девушка боится грозы. Сам он узнал об этом, когда однажды, кажется в прошлой жизни, такой же темной ночью она пробралась к нему в комнату и. пряча глаза, сказала, что боится и можно ли ей остаться у него. Гамбит с радостью согласился, та ночь была одной из немногих, когда его не мучили призраки прошлого…
Из раздумий его выводят ласковые руки Роуг. Она осторожно обхватывает его голову по бокам, ведь на ней нет перчаток, наклоняет и оставляет невесомый поцелуй на лбу
-Это был всего лишь сон, Реми - ее глаза ласковые и нежные.
-Откуда она узнала? -думает Гамбит.
-А кому знать, как не ей? – отзывается мрачный голосок в голове –она прошла по твоему пути, она погрузилась в твое безумие… Никто другой не знает тебя так как она…
Какое-то время они просто стоят и смотрят друг на друга, но вот глаза девушки потухают. Она аккуратно обходит его в темноте.
-Уже поздно, креол, иди спать. – бросает она на прощание, идя в гостиную.
Какое-то время Реми стоит на месте, потом быстро поднимается к себе, берет плед и спускается вниз.
В гостиной работает телевизор. Роуг и не видно из-за спинки дивана, она свернулась в клубочек и старательно отводит глаза от разбушевавшейся погоды за окном. Реми подходит к ней, молча наклоняется. Девушка приподнимается на локте, пытается протестовать, но быстро сдается. Гамбит осторожно укутывает ее в плед, потом поднимает на руки и садится уже вместе с ней. Как только он чувствует доверчивое тепло от девушки, ее запах, мир становится простым и понятным. Девушка кладет голову ему на грудь, он ласково гладит ее, шепча что-то на французском. Они не знают, что ждет их утром, но здесь и сейчас они вместе, здесь и сейчас они прогнали страхи друг друга.
Они стоят друг напротив друга. Глаза в глаза, открыто, никаких уверток и тайн. Это ее требование, а он сейчас может пытаться хоть что-то исправить и клясть себя за ту неосторожность. Зачем? Зачем он снова подошел так близко? Он же знал, как это опасно, и , merde, эта опасность тянула его ничуть не меньше ее красоты. Он был уверен в себе. Кто знал, что на миг откроется узкая полоска кожи между перчаткой и рукавом? Он даже не потерял сознание.
Несколько дней она избегала его, несколько дней она была хмурой и не выспавшейся, несколько дней она будила всех криками, прося, умоляя кого-то остановиться. На французском. А он терзал себя подозрениями, что именно она украла у него, какой кошмар и воспоминания. Потом он подслушал, как она жалуется подругам, описывая странно знакомые подземелья, ранящее чувство вины, оцепенение от ужаса и пугающее осознание своей беспомощности…ощущение горячей крови на своих руках, своей крови и столь же горячее желание умереть, лишь бы не видеть всего этого.
Он прячет руки в карманы плаща и грустно усмехается
- Похоже, теперь ты знаешь что-то, чего тебе знать не следовало, cherie
Ему страшно, он ждет приговора, хотя почти уверен в нем. Кто сможет простить виновника Резни? Но он готов стать своим собственным палачом.
Красно-черные глаза напротив ярко-зеленых, горячий огонь против прохлады зелени…Шансов не было изначально, горько признается он в душе. Она не отводит взгляда, впервые он не может понять ее эмоций. Медленно она снимает перчатку и протягивает ему руку
- Я хочу знать все - ее голос тверд – Больше никаких тайн, креол.
Он поражен, разбит и повержен. Неверяще смотрит на нее, и только сейчас она улыбается.
-Меня зовут Анна-Мари.
Он больше не колеблется.
-Меня зовут Реми.
И крепко сжимает ее хрупкую ладошку.
В войне вообще не выигрывают. Все только и делают, что проигрывают, и тот, кто проигрывает последним, просит мира (с) Рэй Бредбери.
Я сидел и просто смотрел на восход Солнца. Давно не было такого покойного утра. Сегодня меня занимали размышления об иронии Судьбы, о ее насмешках. Место, где я сейчас живу – остатки моего Астероида М, который я хотел сделать домом и пристанищем всех мутантов. Но не получилось, люди напали на нас, и Астероид упал на Землю. Слишком много нас тогда погибло.
Я криво усмехнулся. Забавно. Всю свою жизнь я старался объединить мутантов, сделать их господствующей расой. Я, кто и своей семьи-то сохранить не смог. Мое имя связывают лишь с трагедиями. Астероид М, День М…Мое семья стала причиной падения моей расы. Я полагал, что мутанты – это будущее, но посмотрит на нас сейчас. Мы –кучка людей, спрятавшихся на каменном острове посередине океана и сражающаяся не за господство, а за жизнь.
Я поднял голову, услышав чьи-то шаги. Чарльз, конечно же. Он все еще не доверяет мне. Не верит, что я пришел не как претендент на трон, а как смиренный слуга. Что ж, мой старый друг имеет на это право.
- Нам, старикам, не спится, да? – спросил я.
Он лишь хмуро покачал головой и сел рядом. Интересно, что видит он? Его имя всегда связывали с надеждами мутантов на мирное существование. Он всегда был как будто выше всех этих дрязг и проблем. Его одинаково уважают и мутанты, и люди. Он верил в светлое будущее. Всегда верил. Именно его ученику удалось сделать то, что не удалось нам с ним – объединить всех мутантов, собрать их под одной крышей. Вот только никому и в голову не могло прийти, какой должна быть эта объединяющая идея…
Мы с ним проделали слишком разные пути, но пришли в одну и ту же точку. Я понимал, что Чарльз мог и не знать этого, но как так сильно ошибался я сам? Тот, кто видел войну?
- Как видишь, на войне никто не выигрывает, Чарльз – вздохнул я. Нет нужды рассказывать ему все, мой старый друг и так все поймет.
Он помолчал и впервые за много лет тихо спросил.
- А с кем мы воевали, Эрик? Или с чем?
Я удивленно вскинул брови. Разве неясно с кем? С людьми, друг с другом…Или же нет? Может, мы воевали со своими страхами, со старыми обидами, с завистью, с предубеждениями, с желанием стать кем-то, кроме отверженных? Я молчал. Может быть…только может быть, что все это время я воевал сам с собой.
Тогда у меня не было шансов изначально.
По трилогии X-men -The End.
Знаешь...
- Знаешь, в моей жизни было не так много поворотных событий. И почти все они связаны с тобой, ma cherie. Я помню день нашей первой встречи. Я ведь твердо решил, что не останусь с этими les ridicules Людьми Икс, но одного твоего взгляда хватило , чтобы переубедить меня. И неважно, что прошло слишком много времени, прежде чем свершилось еще одно чудо в моей жизни – наша свадьба.
Реми тяжело вздохнул, но все же попытался улыбнуться. L'idiot, зачем эти маски, зачем притворство?
- Я с первой встречи знал, что умру, когда умрешь ты. Других причин моей жалкой жизни не было – задумчиво сказал он. – Но ты снова переубедила меня, подарив наших детей.
Он с тоской и болью смотрел на серый надгробный камень. Имя, даты –разве они могут передать весь блеск и сияние его жены? Разве они могут рассказать историю их жизни? Разве они могут передать все его горе и отчаяние?
-Знаешь, я ведь никогда не представлял себя в роли отца, тем более отца -одиночки – Реми снова усмехнулся. – Считал, что не справлюсь, да и чему может учить детей такой le voleur insolent как я? Открывать замки отмычками? Но ты и здесь переубедила меня, учила меня, верила в меня. А дети до сих пор любят рассказы о похождениях удалого вора Реми Ле Бо.
Он протянул руку и достал из кармана небольшое фото в рамке, аккуратно поставил рядом с могильным камнем.
-Вот, я недавно их фотографировал. Они так выросли!- мужчина с нежностью смотрел на фотографию. – особенно, Оли. Он уже почти взрослый. Знаешь, я все еще недоумеваю, как у таких взбалмошных родителей как мы родился такой вдумчивый и спокойный ребенок как он.
На миг он нахмурился. Les bobards, Ле Бо, твой сын стал таким из-за той трагедии. Дочка была еще слишком маленькой, а Оли как взрослый пережил смерть матери.
- А вот Беки просто красавица – он провел пальцем по фото. – она - твоя копия, и характер у нее взрывной. Я уже с ужасом жду ее подростковых проблем. Надеюсь, что Мистика мне поможет. Знаешь, я и не думал, что Рейвен станет такой образцовой бабушкой. Скажи мне кто-то о подобном раньше, я бы рассмеялся в лицо этому шутнику.
Реми снова на миг замолчал.
-Знаешь, говорят, что время лечит – тихо сказал он – это наглая ложь, ma cherie. Тебя нет с нами уже пять лет, но мы все скучаем так же сильно, как и в первый день. Я никогда не был верующим, но прости мне эту слабость, Анна, я должен говорить с тобой, должен чувствовать тебя. Я все помню так ясно, что не могу…
Он прикрыл глаза, чувствуя жжение. Его память бережно хранила все дорогие моменты его, нет, их жизни. Боль и нежность, неверие и радость первого поцелуя. Mon Dieu, он стоил пары лет комы! Реми все также ясно помнил сладко-горький вкус их последнего, прощального, поцелуя. Вкус ее крови и его слез. И ту пугающую пустоту, которая разрасталась в груди, угрожая поглотить все.
- Мне страшно без тебя, Анна – признался он – Ты всегда верила в меня, всегда направляла меня. Знаешь, ведь это единственное, что объединяло нас с Мистикой, еще тогда. Мы оба стремились к тебе, желали твоей любви, и каждый раз в своем эгоистичном желании лишь отталкивали тебя. Раньше, глядя в твои глаза, я знал, всегда знал – кто я и где нахожусь. А сейчас … кто скажет мне, кто такой Реми Ле Бо?
Гамбит тяжело опустил голову. Она верила в него. Его Роуг, его Анна, его Жена. И он не может подвести ее, не может быть слабым ради своих детей. И не будет, дома никто не заметит этой печали, дома он будет смеяться, учить, объяснять, слушать, он будет папой. Но, Mon Dieu, он бы отдал полжизни ради еще одного объятия с ней…
Она помнит,как увидела его первый раз. Скотт был самым уверенным из них. И не только потому, что он несколько лет был полевым командиром самых первых Людей Икс. Просто он уже принял свою сущность мутанта, и так же глубоко принял, впитал идеи профессора. Для него не было никаких сомнений в правильности их пути. А что сама Ороро? Еще недавно она была гордой богиней, привыкшей к поклонению,привыкшей нести груз ответственности за свое племя. Теперь эти люди - ее племя, но впервые не она отвечает за них. Впервые она встретила равного себе вождя.
Очень естественно Гроза стала верным советником Циклопа, способная остановить самые горячие споры, способная научить контролю. Когда из-за перепада твоего настроения может случиться катастрофа, невольно учишься держать себя в руках. И Скотт был благодарен ей за поддержку,точные замечания,мягкие советы. Он часто благодарил ее,порой улыбался искренне и тепло или брал за руку, и ее сердце невольно начинало биться быстрее, а в душе на миг снова вспыхивала глупая надежда. В такие моменты она лишь надеялась, что не выдает себя, что на ее коже не видно румянца.
Уже тогда Ороро понимала,что безнадежно опоздала. Если бы она появилась раньше… Возможно, сейчас она бы не ненавидела свою темную кожу, белые волосы и спокойный характер. Может, тогда бы она не чувствовала себя такой одинокой. Может, она бы не грустила, не рисовала облаками этюды на звездном полотне неба, что бы в следующий миг стереть их гневным порывом ветра. Ороро всегда была благоразумной. Она знала, что шансов нет, и не будет уже никогда.
И со временем она смирилась. Гордая наездница ветра приняла свою участь визиря рядом с троном вождя. Пускай так, ближе все равно не подобраться. Но она может видеть серьезную вертикальную морщинку на его лбу в миг раздумий, заранее улавливает будущую улыбку на его губах. Губах, которые не произнесут ее имя с нежностью и теплотой, не поцелуют ее. Может видеть, как иногда сжимаются в кулаки его руки. Руки, которые обнимают не ее, не ей обещают уют и ласку. Ороро лишь жалеет, что никогда не сможет заглянуть в его глаза. Глаза, которые в толпе, в бою, дома ищут не ее. Она стала «совестью» команды, это имя она получила от вождя. Но по ночам Ороро все еще снится, что совсем другое имя срывается с его губ… Yangu upendo –моя любовь.
Самое ужасное - это понимать, что выбора нет. Уйти невозможно – это означает разорвать свое сердце пополам, вырвать из своей души слишком много хорошего, светлого, теплого и остаться истекать кровью и одиночеством в оглушающей темноте. Остаться – безумно, потому что тогда потеряешь себя полностью и медленно зачахнешь в этом состоянии неизвестности, с каждой минутой теряя чувствительность.
Они стараются не смотреть друг на друга. Все уже высказано, местами выкричено. Все обвинения и ошибки упомянуты. И теперь уже никто не может не видеть, что притворяться дальше смысла нет.
Гамбит встает первым, кривит губы в подобие своей знаменитой усмешке. Он не знает, уходит ли потому, что так решено или же сейчас он просто не в силах выносить тяжести реальности. Роуг была его искуплением, он верил в это. Если бы он продолжал заботиться о ней, если бы он продолжал любить ее, то исправился, доказал всем, что он не презренный убийца. Вместо этого он приносил ей боль, вину и новые раны, привязал к себе в неком эгоистичном порыве. Лучшее для нее, что Реми может сделать –это уйти.
- Наша маленькая трагедия слишком затянулась, cherie – насмешливый тон едва ли не срывается. С трудом заставляет себя отвернуться и медленно идти к двери, все еще надеясь, что его окликнут.
Роуг старательно отводит глаза. Странно, но ей хочется запомнить его злым, с горящими дьявольскими глазами, яростно доказывающим, что они со всем справятся, а не равнодушным, спокойно кивающим в ответ. Гамбит – это ее спасение, она верила в это. Когда голоса в голове становились слишком настойчивыми, когда мир начинал расплываться перед глазами и становился далеким и непонятным, почти неузнаваемым, было достаточно его присутствия, чтобы найти дорогу назад. И даже несмотря на все те крики и сцены ревности, которые она устраивала ему, где-то в глубине сердца она чувствовала странный триумф. Гамбит всегда возвращался к ней. Его могло не быть всю ночь, две ночи, но он возвращался, пробирался к себе, с шумом, как будто подавая знак. Вот только зачем он возвращался? Ради чего? Ради новых слез, причитаний и ярости, смешанной с чувством вины, что она никогда не будет с ним? Лучшее для него, что может сделать Роуг – это отпустить.
- Finita la commedia, креол – бросает она через плечо. И сжимает кулаки, крепко зажмуривает глаза, только чтобы не дать себе попробовать его остановить.
Они найдут друг друга вечером на улицах города. И будут долго стоять, крепко обнявшись, сбивчиво бормоча слова прощения – он на французском, она сквозь слезы.
Безумие? А почему бы и нет, думал Гамбит, ища ее.
Боль? Она согласна, думала Роуг, ища его.
Но только не так, только вместе, только на двоих.
Он притягивает ее.
С каждым днем найти предлог, чтобы увидеть тайную команду Логана, становится все сложнее. Кити придумывает все более надуманные причины – сверить расписание, уточнить, что делать с учениками, стоит ли что-то купить. Но в разговоре она ищет глазами его.
Курта Даркхолма.
Пытается поймать его взгляд, улыбнуться. Помахать рукой, услышать, пускай и грубый, но такой знакомый, уже почти полузабытый голос. Увидеть знакомую фигуру, и на глупый ужасающий миг поверить, что он, Курт Вагнер, вернулся…
Она знает, что он не ее друг Курт, мягкий и добрый, всегда готовый утешить или пошутить. Ее Курт не стал бы мстить. Он не стал бы носить имя своей матери. Он не использовал свое мастерство фехтовальщика для убийств. И, конечно, не пил бы наравне с Логаном. Когда ей было плохо, то она могла всегда прийти к нему, пожаловаться, обнять, уткнуться лицом в мягкую шерсть и заснуть, убаюканная его мягким голосом, зная, что утром все точно наладиться. Для всех у Курта находилось время и улыбка. Но Курт погиб…
Потом ушел Петр. И Китти почувствовала странное одиночество. Боже, да она не была так одинока в той пули! У нее куча дел, она помогает управлять школой, ведет уроки, но ей не к кому больше пойти и поделиться печалью, неуверенностью.
И… она приходит сюда, в тщетной надежде увидеть суровое, но знакомое лицо. Порой, увидев какой-то жест, Китти забывается и уже готова подойти, обнять, пошутить, но натыкается на татуировку на лице, тяжелый взгляд убийцы и вздрагивает от страха.
Нет, это не ее Курт. Она опускает глаза и, сжавшись, проходит мимо него, но все же всегда оборачивается, чтобы бросить последний взгляд на тень своего мертвого друга.
-Ну вот и все- сказал Хенк, заканчивая накладывать повязку на глаза Гамбита.
-Что скажешь? Гамбит будет видеть?- Реми задал вопрос как можно небрежнее, но в душе у него все переворачивалось от ужаса.
-Не знаю, Реми. Мне правда сложно сказать…Иногда происходит восстановление сетчатки глаза…Нужно ждать.
Гамбит слышал звук удаляющихся шагов и закрывающейся двери. Он остался один в крыле госпиталя. Дрожащими руками Реми провел по своему лицу. Перед глазами проносились картины произошедшего. Вот он зарядил карту…рикошет в него, Он ничего не успел сделать…Вспышка яркого света и жуткая боль в глазах…А потом темнота. Он слышал звуки боя, но помочь своей команде уже не мог.
Гамбит уронил голову на руки и застонал от собственного бессилия. Как такое могло произойти? Реми сейчас абсолютно бесполезен…Он никогда ничего не увидит. Не будет больше походов в клубы, красивых девушек и развлечений. Не будет и боев, тренировок в комнате страха… А главное он больше не сможет видеть теплые огоньки в глазах Роуг, ее улыбку…
Чья-то маленькая ласковая ладонь легла ему на плечо. Реми вздрогнул и поднял голову. Ошибиться было невозможно. Роуг. его Роуг. Она мягко притянула его к себе и обняла, поглаживая волосы.
- Ты пришла пожалеть бедного Гамбита, сherie? –он постарался придать своему голосу ироничный оттенок. - Ты слишком добра к нему
-Дурак ты, креол – мягко ответила девушка - растрачиваешь свой дар впустую.
Реми прислушался к эмоциям Роуг: нежность, забота, любовь и ни капли жалости, той смеси жалости и легкого презрения, направленного на калек… Он порывисто притянул девушку ближе, прижался губами к ее виску. И улыбнулся.
Курт зашел в часовню, свою часовню. Пока остальные заботились о пропитании и устройстве острова, он упросил Скотта выделить ему часть помещений. Курт постарался сделать все правильно по возможности, хотя часовня и получилась скромной, но и не нужно больше для двухсот человек. Его губы тронула чуть насмешливая улыбка. Чтобы сказали теперь те люди, которые считали его демоном, увидев нового священника мутантов. Единственного священника мутантов. Он аккуратно поставил горшок с цветами и лишь сейчас заметил, что он не один в часовне. На дальней скамье сидела Эмма. Она немного смутилась , но все же не ушла. Курт мягко улыбнулся, подошел ближе.
-Знаешь – сказала она задумчиво спустя какое-то время. – твоя часовня – единственная, куда я могу зайти.
Он склонил голову.
- Мне радостно слышать это. Надеюсь, и другие последуют твоему примеру.
Она чуть усмехнулась.
- Не трать на меня свой пыл, Курт. Я слишком цинична для проповедей. И всегда считала, что хороший удар в конце слов действует куда убедительнее.
Курт покачал головой, присаживаясь рядом.
- И это говорит человек, влияющий на сознание?
- Я не говорила, что я должна бить – заметила Эмма. Курт поднял руки, признавая свое поражение. Он был чуть ли не единственным, принявшим Эмму сразу. Курт считал, что нельзя отказывать кому-то в шансе, нельзя ставить в вину прошлое.
Они еще посидели вместе, потом неожиданно Эмма протянула руку и сжала его ладонь.
- Спасибо. – серьезно сказала она, глядя в его глаза. – ты правильно сделал, создав здесь это место. Нас ждут тяжелые времена. Господь не предусмотрел для нас легких путей – ее губы чуть изогнула саркастическая усмешка. Эмма ушла, а Курт еще долго сидел в часовне. Путь… путь для мутантов. Он, как и у людей, складывается из поступков остальных, из того, что делают все. Жаль , что когда закончится его путь, часовня опустеет.
В его голове шум, безумно болит раненное плечо. Но Курт пытается встать, в его голове лишь одна мысль – девочка, ее надо спасти, ее надо привести домой. Роуг все еще сдерживает Бастиона, но он слишком хорошо понимает, что это не может продолжаться слишком долго. Им нужно бежать. Он с трудом заставляет свое тело подняться, ощущение, будто все замедлилось вокруг него. Он не сразу понимает, что Роуг отбросило в сторону после страшного удара, что Бастион завис над Хоуп…Хоуп – последняя надежда вымирающего вида, последняя связь для них всех. Он все еще не остыл после новости о Икс-силе, он все еще не может простить Скотта, но теперь это уже неважно. Всю свою жизнь он искал свой путь, иногда ему казалось, что он потерял его или что он не достоин . не сможет пройти по нему до конца. Но в момент, когда Бастион протягивает свою руку к девочке, ему все становится ясно. Всю свою жизнь он шел сюда, все его испытания должны были привести его в эту точку.
Курт на миг закрывает глаза, в следующее мгновение он уже стоит между ними и смотрит в глаза Хоуп. Он лишь надеется, что там не так уж много боли, он надеется, что она поймет его поступок. Он старается не смотреть на руку Бастиона, торчащую из его груди. Краем уха он слышит голос Роуг. Ему стыдно, но он не сможет забрать еще и ее с собой, в безопасность. Силы есть лишь на один прыжок. Он чувствует, как глаза наполняются слезами, но ему так не хочется пугать девочку. Вот кому из них предстоит долгий и тяжелый путь.
Он обнимает ее за плечи, стараясь прикрыть от той надвигающейся тьмы, от всех бед и несчастий. Он жалеет ее, но верит. Или это его глаза отказывают, и он уже ничего не видит? Последнее усилие , и шум моря успокаивает его. Он слабо улыбается. Курт слышит испуганный голос девочки,
- Все хорошо – с трудом говорит он, уже почти не различая ее лица, то ли от слез, то ли от усталости. – Это того стоило.
Он ласково сжимает ее руку.
- Я в тебя верю – шепотом произносит он. Курт закрывает глаза и спокойно вздыхает. В последний раз. Он не боится, он умиротворен.
Он все сделал верно, он прошел свой Путь.
Они не смотрят друг на друга, они отводят глаза. Как жаль, что их остров изгнанников слишком мал! Как жаль, что среди них больше нет католиков. Как жаль, что они не могут воздать все почести ему, и они все по-разному просят прощение за это. Эмма стоит, опустив голову. Она вспоминает их разговор в часовне. Как сильно тогда она хотела ошибиться. Курт был тем, кто не давал им озлобиться, замкнуться в себе. А что могут предложит ему они? Месть. Она уже видит, каким мрачным огнем горят глаза Росомахи, она уверена, что смертный приговор всем виновным подписан, но она также уверена, что сам Курт этого бы не хотел. Вот только нет никого, кто мог бы теперь объяснить это. Они потеряли сегодня не только друга, они почти потеряли веру.
Эмма смотрит на стоящую рядом с Кейблом девочку, она видит, что по ее щекам текут слезы. Теперь на этом пути у них есть только Надежда.
Я-Богиня.
Меня уважают и боятся, почитают и поклоняются. Мое родное племя не могло жить без меня, даже самые простые решения требовали моего одобрения. Я принимала решения наравне со старыми вождями, когда мне было всего 7 лет.
Я-Богиня.
Мои волосы белы, как снег, который так послушно выпадает по моему желанию. Мои глаза голубые и могут сверкать также ярко, как и мои молнии. Согласно взмаху моей руки поднимается и утихает ветер. В мою честь поют песни и украшают скульптуры.
Я-Богиня.
Мой разум холоден и точен, я никогда не поддаюсь эмоциям, всегда собрана и спокойна. Даже когда вокруг меня бушует вызванная буря, мое сердце бьется спокойно и размеренно. Никогда я не поддавалась своим ощущениям.
Я-Богиня.
Я могу успокоить своих друзей в пылу ссоры, я всегда нахожу решения проблем. Звание командира принадлежит Скотту, но обычно он соглашается со мной, призывает меня как судью.
Я-Богиня
Но больше всего на свете я хочу стать просто женщиной… Чтобы я могла снять этот вечный самоконтроль с моего сердца и эмоций.
Я хочу стать обычной.
Я хочу уйти с друзьями на пляж, дурачится и веселится. Я хочу поссориться с кем-нибудь, давая выход своему гневу и обиде. Я хочу сидеть в темноте с подругами и шепотом делиться сокровенными тайнами. Я хочу видеть в глазах мужчин не почтение, а восхищение. Хочу почувствовать объятие, потерять голову от нежности и ласки…
Я хочу быть обычной.
Я хочу быть слабой, хочу, чтобы меня защищали и любили, гладили по голове. Я хочу научиться плакать. Почувствовать соленые слезы на своих губах. Я хочу отдать свою судьбу в другие руки и наконец-то успокоиться и не переживать из-за каждого пустяка.
Я – Богиня.
Я могу вызвать бурю, призвать яростные ветра Севера, жаркие сирокко Юга, ласковые муссоны Востока. Я могу погубить целые континенты…
Я-Богиня.
Но я не могу стать простой женщиной…
Ему стыдно и неловко. Он снова нарушил свое обещание, снова обманул ее, но…merde, как хорошо сидеть вот так рядом у костра в лесу. Быть просто вдвоем. Он всегда сомневался, как именно относится к нему эта девушка. Глаза говорили одно, но язвительные намеки и частые пощечины твердили другое. Но когда он увидел ее несомненное облегчение, хоть и смешанное с долей недовольства – лягушатник опять ее ослушался! –сомнений не осталась. Впервые он видел ее такой, напуганной, слабой. Она неотрывно смотрит на огонь, потом тихо отвечает на его вопрос.
-Просто обними меня.
И он с радостью открывает ей свои объятия , успокаивая, даря покой, даря защиту.
Утром он проснется один, но память об этой ночи останется с ними навсегда.
Он с грустью смотрит на девушку. Когда они успели поссориться? Как он смог позволить ревности победить его и заставить потерять ее? Только что он пытался помочь этому напыщенному Джозефу, пытался избавить его от влияния грехов, сделанных вчера. Реми не знал, что их услышит Роуг. Она стоит так близко, но отводит глаза.
- Я слышала, что ты сказал – произносит она – это, наверное, было очень тяжело для тебя.
Он грустно усмехается и качает головой.
-Не иметь тебя в моей жизни –вот это тяжело – также тихо отвечает он.
Он отводит глаза, надеясь, что она не успела прочитать его немую просьбу. «Просто обними меня, cherie». И его дыхание сбивается, когда он чувствует ее тепло, ее ласковые руки на спине. Он судорожно прижимает к себе и закрывает глаза.
Это объятие придаст им сил в предстоящем бою.
Реми с ужасом смотрит на нее, но быстро берет себя в руки и прижимает девушку к себе. Mon Dieu, ужасно слышать слова своего врага из уст любимой! Но он точно знает, что не скажет этого Роуг. Ее заблокированные способности больше не позволяют сдерживать поглощенные мысли и эмоции. Она чуть вздрагивает в его объятиях, потом замирает. И поднимает глаза, подозрительно смотрит на него.
- Я чувствую.. я вижу твои мысли – говорит она, заставляя его сердце упасть вниз. – Но…не могу понять. Реми, что настолько ужасное ты спрятал так глубоко? Скажи мне.
Он понимает лишь, что не может. Он откажет ей, он не переживет признания. И он просит лишь об одной вещи.
-Просто доверяй мне – хрипло говорит Реми. Несколько секунд она пытливо смотрит ему в глаза, как будто заглядывая в измученную душу. Что-то мягкое мелькает в глубине ее глаз.
-Просто обними меня – эту просьбу он выполняет с удивительной нежностью и лаской, пытается убаюкать и прогнать чужие мысли из ее головы.
В эту ночь она будет принадлежать лишь ему, в эту ночь прикосновения не встретят барьера ткани. Эта ночь будет согревать им души на протяжении долгой зимы, во время разлуки.
Он с удивлением и улыбкой смотрит на нее. Что она говорит! Он уже умер, он должен умереть, так написано в Дневниках Ирэн Адлер, Дневниках Судьбы. А она никогда не ошибалась. Но решительность , горящая в глазах Роуг, настораживает его. Она держит его за руку, не дает ему уйти туда, дальше, хотя он чувствует, что должен уйти.
-Ma belle, это самая лучшая смерть для Гамбита – легко произносит он. Странно, он совсем не боится. Может, это потому что она рядом?.. Она упрямо мотает головой.
-Нет, креол, все просто, ты не умрешь, пока я жива – спокойно возражает Роуг. Ее голос исполнен силы и уверенности. Она и вправду верит в это! И он понимает, что начинает верит вместе с ней.
-Просто обними меня – тихо говорит он.
И она дарит ему это объятие, дарующее им жизнь, дающее покой и уверенность в будущем. В их будущем.
Все это вспышками проносится перед его закрытыми на миг глазами. Реми с грустью и болью посмотрел на девушку. Как он устал! Как он устал ото всех этих ссор, от перебранок, взаимных обвинений и обид. Как он устал доказывать свои чувства, устал ждать. Он никогда не сможет понять, почему она продолжает обманывать сама себя, почему боится признаться про себя в своих чувствах. Но даже вслух она произносила их так редко…
Она не позволяла себе быть слабой рядом с ним. Лишь когда им грозит смерть. Лишь когда есть вероятность, что другого шанса не будет.
Он встает и взмахом руки просит девушку остановиться, несколько секунд смотрит на нее.
- Неужели ты не видишь этого, cherie? Какими бы путями мы не шли, куда бы мы не убегали, все дороги приводили нас друг к другу. Мы возвращались не ради команды, не ради других.
Он прячет руки в карманах плаща.
- Я – твой дом и твое убежище, но пока ты не поймешь этого, cherie, не приходи ко мне.
Гамбит поворачивается к ней спиной и быстро уходит. Этот вечер он проводит, как и десятки до этого, просто сидя в темноте, мучаясь мыслями, не совершил ли он La plus grande erreur в жизни . Лишь тихий стук в дверь выводит его из раздумий. На пороге стоит Роуг. Она не смотрит на него, нервно сжимает руки, потом делает шаг.
-Просто обними меня.
Когда Шоу представляет его, губы Эммы вздрагивают в еле заметной улыбке. Худощавый, со вкусом одетый человек по имени Терри Стоккли склоняется в галантном поклоне, играя свою роль для остальных, не для нее. Фрост проводит его к мягкому креслу и садится напротив.
Именно так они и проводят это вечер в Клубе – друг напротив друга, пробуя дорогое вино из высоких бокалов, сидя в ленивых расслабленных позах. Их как будто отделяет что-то от остальных. Иногда плавным жестом руки Эмма заранее останавливает очередного пылкого поклонника, не сводя взгляда с лицо своего гостя.
Рядом, вокруг, за спинами крутятся люди, шепчутся, спорят, фальшиво смеются, заводят интрижки, радостно врут, дают ничего не значащие обещания, плетут интриги. Они оба испытывают к людям лишь презрение, столь просты их мотивы и поступки. Хотя…они вообще не утруждают себя эмоциями к ним. Иногда она, услышав новую ложь, склоняет голову, сдерживая презрительную улыбку на губах. Порой Локи, уловив план будущей аферы или ловушки, изгибает бровь, а в его изумрудно-зеленых глазах искрится искренняя насмешка. Их руки со странно похожими тонкими пальцами расслабленно лежат на подлокотниках кресла.
Скучно. Он – бессмертный бог, уже столько лет играющий и обманывающий всех на своем пути ради собственного удовольствия и выгоды. Нет аса или человека, которого он не мог бы обвести вокруг пальца. Скучно. Она – значительно моложе его, но после прочтения стольких мыслей людей она знает почти все и не тратит усилий, заставляя других делать то, что нужно ей. Для них ложь – любимый инструмент, послушный их воли, занятие, дающее столько удовольствия и удовлетворения. Что им до сиюминутных желаний и выгод остальных, ради этого и начинать игру не стоит. Именно это понимание незримой нитью связывает их. Каждый чувствует противника в другом, но, черт побери, какого великолепного противника! О, какой прекрасной и увлекательной могла бы быть новая игра. Не как шахматы, что за банальное сравнение, а куда интереснее, где ставкой была бы вершина мира или миров. Разве ради этого не стоит пожертвовать кем-то или чем-то? Естественно, не собой, кто-то должен будет занять трон.
За весь этот вечер, они не говорят друг другу ни слова, им это ни к чему. Поворот головы, улыбка или насмешка на лице, огонек в глазах, почти незаметное движение рук. Эти знаки они имеют читать так хорошо.
Приходит время прощания, Локи также галантно и небрежно склоняется к ее руке. Дверь уже открыта, он выпрямляется и стоит вполоборота к ней. Что-то приглашающее есть в его позе. Эмма с насмешливой укоризной смотрит на бога лжецов. О, она польщена, конечно, но…поверить ему? Зачем она нужна лучшему трикстеру Девяти миров? Не проще ли смотреть друга на друга со стороны? Цели у них все равно разные. Локи разражается довольным смехом, которому вторит ее смех. Остальные недоуменно смотрят на эту великолепную пару, не понимая, что только что король и королева лжи заключили мир на их глазах, признав мастерство друг друга.